Фрагмент в прозе, следующий за первой песней, сообщает, что через два дня плавания Бран встречается с богом моря Мананнаном, сыном Лира, который едет на колеснице над гребнями волн.
Морской бог обращается к Брану с поучительной речью, которая представляет собой вторую песню саги. Сначала Мананнан призывает Брана понимать мир суши и мир моря как две противоположности.
То, что светлое море для Брана,
Плывущего в ладье с кормою, –
Радостная равнина с множеством цветов
Для меня, с моей двухколесной колесницы [Смирнов, с. 547-564].
На первый взгляд может показаться, что в этих словах древний поэт выражает извечное желание мореплавателей преодолеть страх перед стихией. Но дальше становится ясно, что в действительности Мананнан говорит о неком дружелюбном мире, окружающем Брана, пока еще недоступном для его восприятия – сакральном.
Блеск зыбей, средь которых ты находишься,
Белизна моря, по которому плывешь ты,
Это – расцвеченная желтым и голубым
Земля, она не сурова.
Пестрые лососи прыгают из недр
Белого моря, на которое глядишь ты:
Это – телята, разных цветов телята,
Ласковые, не бьющие друг друга.
Хоть видна тебе лишь одна колесница
В Счастливой Стране, обильной цветами, -
Много коней на ее пространствах,
Хоть для тебя они и незримы [Смирнов, с. 547-564].
Это уже и есть начало Иного Мира, о котором говорила явившаяся Брану незнакомка. Примечательно, что образ Иного Мира создается по общей схеме, определяемой еще в песне незнакомки. Суть этой схемы – изображение прекрасных пейзажей, отсутствие земных невзгод, изобилие пищи и вина, прекрасная музыка – как бы в противовес полному трудностей земному существованию.
